Неточные совпадения
Только на третий день, когда
огонь уже начал подбираться к собору и к
рядам, глуповцы несколько очувствовались.
Слободка, которая за крепостью, населилась; в ресторации, построенной на холме, в нескольких шагах от моей квартиры, начинают мелькать вечером
огни сквозь двойной
ряд тополей; шум и звон стаканов раздаются до поздней ночи.
Видит теперь все ясно текущее поколение, дивится заблужденьям, смеется над неразумием своих предков, не зря, что небесным
огнем исчерчена сия летопись, что кричит в ней каждая буква, что отвсюду устремлен пронзительный перст на него же, на него, на текущее поколение; но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает
ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки.
Появились пешие полицейские, но толпа быстро всосала их, разбросав по площади; в тусклых окнах дома генерал-губернатора мелькали, двигались тени, в одном окне вспыхнул
огонь, а в другом,
рядом с ним, внезапно лопнуло стекло, плюнув вниз осколками.
На улице Самгин почувствовал себя пьяным. Дома прыгали, точно клавиши рояля;
огни, сверкая слишком остро, как будто бежали друг за другом или пытались обогнать черненькие фигурки людей, шагавших во все стороны. В санях,
рядом с ним, сидела Алина, теплая, точно кошка. Лютов куда-то исчез. Алина молчала, закрыв лицо муфтой.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители
огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а
рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Огонь превращал дерево в розовые и алые цветы углей, угли покрывались сероватым плюшем пепла.
Рядом с думами о Варваре, память, в тон порывам ветра и треску
огня, подсказывала мотив песенки Гогина...
Их кони по полям победы
Скакали
рядом сквозь
огни...
Вглядываясь в ткань своей собственной и всякой другой жизни, глядя теперь в только что початую жизнь Веры, он яснее видел эту игру искусственных случайностей, какие-то блуждающие
огни злых обманов, ослеплений, заранее расставленных пропастей, с промахами, ошибками, и
рядом — тоже будто случайные исходы из запутанных узлов…
В Вере оканчивалась его статуя гармонической красоты. А тут
рядом возникла другая статуя — сильной, античной женщины — в бабушке. Та
огнем страсти, испытания, очистилась до самопознания и самообладания, а эта…
Пошли налево: нам преградила путь речка и какой-то павильон; на другой стороне мелькали
огни, освещавшие, по-видимому,
ряды лавок.
Гончарова.], поэт, — хочу в Бразилию, в Индию, хочу туда, где солнце из камня вызывает жизнь и тут же
рядом превращает в камень все, чего коснется своим
огнем; где человек, как праотец наш, рвет несеяный плод, где рыщет лев, пресмыкается змей, где царствует вечное лето, — туда, в светлые чертоги Божьего мира, где природа, как баядерка, дышит сладострастием, где душно, страшно и обаятельно жить, где обессиленная фантазия немеет перед готовым созданием, где глаза не устанут смотреть, а сердце биться».
В городе уже сияли
огни; особенно ярко освещаются китайские
ряды разноцветными бумажными фонарями.
Мы въехали в город с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными
огнями. В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через мост поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять в линии колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались в
ряды экипажей.
На биваке костер горел ярким пламенем. Дерсу сидел у
огня и, заслонив рукой лицо от жара, поправлял дрова, собирая уголья в одно место; старик Китенбу гладил свою собаку. Альпа сидела
рядом со мной и, видимо, дрожала от холода.
Итак, я лежал под кустиком в стороне и поглядывал на мальчиков. Небольшой котельчик висел над одним из
огней; в нем варились «картошки». Павлуша наблюдал за ним и, стоя на коленях, тыкал щепкой в закипавшую воду. Федя лежал, опершись на локоть и раскинув полы своего армяка. Ильюша сидел
рядом с Костей и все так же напряженно щурился. Костя понурил немного голову и глядел куда-то вдаль. Ваня не шевелился под своей рогожей. Я притворился спящим. Понемногу мальчики опять разговорились.
После ужина казаки рано легли спать. За день я так переволновался, что не мог уснуть. Я поднялся, сел к
огню и стал думать о пережитом. Ночь была ясная, тихая. Красные блики от
огня, черные тени от деревьев и голубоватый свет луны перемешивались между собой. По опушкам сонного леса бродили дикие звери. Иные совсем близко подходили к биваку. Особенным любопытством отличались козули. Наконец я почувствовал дремоту, лег
рядом с казаками и уснул крепким сном.
В 12 часов я проснулся. У
огня сидел китаец-проводник и караулил бивак. Ночь была тихая, лунная. Я посмотрел на небо, которое показалось мне каким-то странным, приплюснутым, точно оно спустилось на землю. Вокруг луны было матовое пятно и большой радужный венец. В таких же пятнах были и звезды. «Наверно, к утру будет крепкий мороз», — подумал я, затем завернулся в свое одеяло, прижался к спящему
рядом со мной казаку и опять погрузился в сон.
Он зажег серную спичку, осветив синим
огнем свое лицо хорька, измазанное сажей, высмотрел свечу на столе и, не торопясь, сел
рядом с бабушкой.
Села
рядом со мною и замолчала, покачиваясь. Было хорошо, что снова воротилась тихая ночь, темнота; но и
огня было жалко.
Однажды в теплый осенний вечер оба семейства сидели на площадке перед домом, любуясь звездным небом, синевшим глубокою лазурью и горевшим
огнями. Слепой, по обыкновению, сидел
рядом с своею подругой около матери.
Фантазия создала здесь
ряд потрясающих картин разрушения видимого мира и очищения царящего зла
огнем и всевозможными муками.
Рядом с этим царством
огня и железа картина широкого пруда с облепившими его домиками и зеленевшего по горам леса невольно манила к себе глаз своим простором, свежестью красок и далекой воздушной перспективой.
Рядом с нею бредет милая старушка, усиливаясь подпрыгивать, вся разрисованная, восхищенная, готовая в
огонь и в воду… toute pimpante! [во всем блеске!]
— А эти столбы и мозаический пол взяты в подражание храму Соломона; большая звезда означает тот священный
огонь, который постоянно горел в храме… — начала было дотолковывать gnadige Frau, но, заметив, что Сусанна была очень взволнована, остановилась и, сев с нею
рядом, взяла ее за руку.
— Да здесь человек, как иголка в траве, или капля воды, упавшая в море…» Пароход шел уже часа два в виду земли, в виду построек и пристаней, а город все развертывал над заливом новые
ряды улиц, домов и
огней…
Вспомнилось, как однажды слово «гнев» встало почему-то
рядом со словом «
огонь» и наполнило усталую в одиночестве душу угнетающей печалью.
Я оттолкнулся, и нас отнесло волной. Град насмешек полетел с палубы. Они были слишком гнусны, чтобы их повторять здесь. Голоса и корабельные
огни отдалились. Я машинально греб, смотря, как судно, установив паруса, взяло ход. Скоро его
огни уменьшились, напоминая
ряд искр.
И все они — только бледные тени, а та, которую они целовали, сидит
рядом со мной живая, но иссушенная временем, без тела, без крови, с сердцем без желаний, с глазами без
огня, — тоже почти тень.
Огни коксовых печей тянулись длинными правильными
рядами.
Высокий человек в кожаном переднике, с голыми огромными руками, держит на плече девочку лет шести, серенькую, точно мышь, и говорит женщине, идущей
рядом с ним, ведя за руку мальчугана, рыжего, как
огонь...
По всему полукругу залива идет неустанно красивая беседа
огня: холодно горит белый маяк неаполитанского порта и сверкает красное око Капо ди Мизена, […красное око Капо-ди-Мизена… — маяк Мизенского мыса.] а
огни на Прочиде и у подножия Искии — как
ряды крупных бриллиантов, нашитые на мягкий бархат тьмы.
В субботу Илья стоял со стариком на церковной паперти,
рядом с нищими, между двух дверей. Когда отворялась наружная дверь, Илью обдавало морозным воздухом с улицы, у него зябли ноги, и он тихонько топал ими по каменному полу. Сквозь стёкла двери он видел, как
огни свечей, сливаясь в красивые узоры трепетно живых точек золота, освещали металл риз, чёрные головы людей, лики икон, красивую резьбу иконостаса.
Нальчик, столицу Кабарды, мы незаметно миновали поздно вечером. Проехали мимо лежащего
рядом с Нальчиком Большого аула, где для местных князей светил
огнями и гремел шумом тамаши, и заночевали в отдельной легкой постройке, кунацкой, на широких низких скамьях, обитых коврами.
Огня не зажигали и перед рассветом выехали в путь, в страшное ущелье, которое перед нами зияло.
Фома сидел
рядом с Ежовым спиной к
огню и видел пред собою
ряд ярко освещенных лиц, веселых и простых.
Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею казалось, что экипаж всё время быстро катится с крутой горы в чёрный, грязный овраг. Остановились у большого дома в три этажа. Среди трёх
рядов слепых и тёмных окон сверкало несколько стёкол, освещённых изнутри жёлтым
огнём. С крыши, всхлипывая, лились ручьи воды.
Тихо было, только внизу журчала вода. Каждая секунда ожидания рабочего с
огнем мне казалась вечностью. Я еще подвинулся вперед и услышал шум, похожий на гул водопада. Действительно, как раз
рядом со мной гудел водопад, рассыпавшийся миллионами грязных брызг, едва освещенных бледно-желтоватым светом из отверстия уличной трубы.
В
рядах, под сводами каменной галерейки, зазвенели железные болты на дверях и окнах, и всякий
огонь окна становился теплее и ярче по мере того, как сгущался на глазах быстрый и суровый сумрак; как
ряды пассажирских вагонов, поставленных один на другой, светился
огнями высокий трактир, и в открытое окно разорванно и непонятно, но зазывающе бубнил и вызвякивал орган.
За короткое время, не больше как за месяц, шайка Жегулева совершила
ряд удачных грабежей и нападений: была ограблена почта, убит ямщик и два стражника; потом троицкое волостное правление, причем сами уже мужики, не участвовавшие в шайке, насмерть забили старшину и подожгли правление, хотя поджог грозил явной опасностью самому селу; да так и вышло: полсела под пеньки да под трубы подчистил
огонь.
Многие из тридцати тысяч механических экипажей, бегавших в 28-м году по Москве, проскакивали по улице Герцена, шурша по гладким торцам, и через каждую минуту с гулом и скрежетом скатывался с Герцена к Моховой трамвай 16, 22, 48 или 53-го маршрута. Отблески разноцветных
огней забрасывал в зеркальные стекла кабинета и далеко и высоко был виден
рядом с темной и грузной шапкой храма Христа туманный, бледный месячный серп.
Рядом, в «Аквариуме», переливаясь рекламными
огнями и блестя полуобнаженным женским телом, в зелени эстрады, под гром аплодисментов, шло обозрение писателя Ленивцева «Курицыны дети».
Казалось, у самого лица вздрагивают
огни гавани. Резкий как щелчки дождь бил в лицо. В мраке суетилась вода, ветер скрипел и выл, раскачивая судно.
Рядом стояла «Мелузина»; там мучители мои, ярко осветив каюту, грелись водкой. Я слышал, что они говорят, и стал прислушиваться внимательнее, так как разговор шел о каком-то доме, где полы из чистого серебра, о сказочной роскоши, подземных ходах и многом подобном. Я различал голоса Патрика и Моольса, двух рыжих свирепых чучел.
— Нет слушай: у него был добрый сосед, его друг и приятель, занимавший первое место за столом его, товарищ на охоте, ласкавший детей его, — простосердечный, который всегда стоял с ним
рядом в церкви, снабжал его деньгами в случае нужды, ручался за него своею головою — что ж… разве этого не довольно для погибели человека? — погоди… не бледней… дай руку:
огонь, текущий в моих жилах, перельется в тебя… слушай далее: однажды на охоте собака отца твоего обскакала собаку его друга; он посмеялся над ним: с этой минуты началась непримиримая вражда — 5 лет спустя твой отец уж не смеялся.
Издали в густой теплой темноте ночи не было видно его очертаний, но высокие
огни на мачтах, сигнальные
огни на мостике и
ряд круглых светящихся иллюминаторов вдоль борта позволяли догадываться о его размерах и формах.
Теперь, когда быстро наступала темнота, мелькали внизу
огни и когда казалось, что туман скрывает под собой бездонную пропасть, Липе и ее матери, которые родились нищими и готовы были прожить так до конца, отдавая другим всё, кроме своих испуганных, кротких душ, — быть может, им примерещилось на минуту, что в этом громадном, таинственном мире, в числе бесконечного
ряда жизней и они сила, и они старше кого-то; им было хорошо сидеть здесь наверху, они счастливо улыбались и забыли о том, что возвращаться вниз все-таки надо.
Павел Мироныч, однако, не оробел: схватил свечку с
огнем да под кровать, а на свечку что-то дунуло, и подсвечник из рук вышибло, и лезет оттуда в виде как будто наш купец от Николы, из Мясных
рядов.
Уж скачка кончена давно;
Стрельба затихнула: — темно.
Вокруг
огня, певцу внимая,
Столпилась юность удалая,
И старики седые в
рядС немым вниманием стоят.
На сером камне, безоружен,
Сидит неведомый пришлец.
Наряд войны ему не нужен;
Он горд и беден: — он певец!
Дитя степей, любимец неба,
Без злата он, но не без хлеба.
Вот начинает: три струны
Уж забренчали под рукою,
И, живо, с дикой простотою
Запел он песню старины.
Часто читаешь в каком-нибудь романе описание наружности героини: «у нее было прекрасное, классически-правильное лицо, с глазами, полными
огня, прямым очаровательным носиком и с прелестными алыми губками, из-за которых блестели два
ряда великолепных жемчужных зубов».
И в ту самую ночь, когда пароход шлепал колесами по спокойному морю, дробясь в мрачной зыбучей глубине своими
огнями, когда часовые, опершись на ружья, дремали в проходах трюма и фонари, слегка вздрагивая от ударов никогда не засыпавшей машины, разливали свой тусклый, задумчивый свет в железном коридоре и за решетками… когда на нарах
рядами лежали серые неподвижные фигуры спавших арестантов, — там, за этими решетками, совершалась безмолвная драма.
Манюся опять ехала
рядом с Никитиным. Ему хотелось заговорить о том, как страстно он ее любит, но он боялся, что его услышат офицеры и Варя, и молчал. Манюся тоже молчала, и он чувствовал, отчего она молчит и почему едет
рядом с ним, и был так счастлив, что земля, небо, городские
огни, черный силуэт пивоваренного завода — все сливалось у него в глазах во что-то очень хорошее и ласковое, и ему казалось, что его Граф Нулин едет по воздуху и хочет вскарабкаться на багровое небо.